— Но даже самую паршивую собаку надо иногда чесать за ушком, иначе она перегрызет горло хозяину (это тоже из «Последнего довода королей»).

Лео только-только пришел во власть, его положение еще не устоялось (как и у Орсо в первый год после коронации) и он уже видел, какая Перемена может произойти, если передавить.

А вот еще аналогия. Мне периодически приходится составлять в региональном СМИ, собирая оценки экспертов, рейтинги влиятельности VIPов субъекта Федерации. От 4 до 5 баллов — очень сильное влияние, от 1 до 2 – слабое (а меньше 1 – от мизерного до почти никакого). Понятно, что у губернатора, он же председатель правительства, – максимальный балл. У большинства остальных – много меньший. У министров, зампредов правительства, например, он больше 2 или 3-х. То есть это влияние далеко не слабое. Но ведь каждого из них губернатор может отправить в любой момент в отставку. И периодически это делает (или они сами уходят). Может даже – с черным билетом. О какой их влиятельности, казалось бы, можно тогда говорить? Но они ее все же имеют, пока находятся на должности, а некоторые и после того. Не может министр быть штафиркой, только выполняющей приказы. Даже в дихотомии – умные или верные, у последних могут оказаться собственные финансовые и иные интересы (что периодически обнаруживают правоохранительные органы – они федерального подчинения, но тоже стараются не ссориться с губернатором, если, конечно, тот не перейдет некий предел, который и для него есть). То есть существует некий баланс интересов, даже при полной зависимости нижестоящих от вышестоящих.

Претензия № 2

Почему Савин дан Брок, сформировав по своим соображениям закрытый совет (кандидатуры подобрала действительно именно она), считает, что они будут там неизменно проводить ее интересы? Та же Селеста дан Хайген, как пить дать, ее продаст, купит, а потом еще раз продаст.

Но она вовсе не считает, что избранные ею члены закрытого совета будут делать только так, как она им прикажет: они поступят так, как им будет выгодно. Задача Савин сделать так, чтобы их выгода находилась в сфере ее интересов. А вот если этого не произойдет…

Вот как по этому поводу говорил Черный Кальдер с Йонасом Клевером:

— Ты прямой человек, Клевер, надежный. На тебя всегда можно было положиться.

– Еще бы! Сперва я был верен Бетоду, потом Гламе Золотому, потом Кейрму Железноголовому, теперь вот тебе…

– Н-ну… Ты был им верен до тех пор, пока они не оказались на проигрывающей стороне.

Полагаться на преданность в эпоху перемен – последнее дело.

— Знаешь, все это – бизнес. На этом основана их преданность, — так говорит Майкл Карлеоне в «Крестном отце-2» после того, как в собственном доме произошло покушение на него и, явно, замешан кто-то из своих.

Перед тем как Инглия напала на Союз, Рикке письмом предупредила об этом короля Орсо. При том, что она была союзником Лео и ее отец только что воевал с ним плечом к плечу. В это же самое время Савин, жена Лео, пообещала ее земли королю Севера Стуру Сумраку за его участие в походе на Союз. То есть обе, независимо друг от друга и не зная о действиях друг друга, предали соратников.

– Доверие – плохое основание для альянса. Почти такое же плохое, как дружба. – Савин поглядела на Стура вдоль лезвия клинка. – Ни то, ни другое может не выдержать хорошей бури, а буря между тем надвигается. Личная выгода, с другой стороны, имеет более цепкие корни. Ты нужен нам. Мы нужны тебе. И сегодня, и завтра. Сегодня Рикке нам необходима. Но после этого…

Самая близкая конфидентка и компаньонка Савин дан Брок, которой она действительно доверяла как самой себе, – Зури, как выяснилось в конце третьего тома, оказалось доверенным лицом ее отца архилектора Занд дан Глокты, специально приставленным к ней и выполнявшим задачи, о которых Савин и понятия не имела.

Огарок, которого инквизитор-шпион Виктарина (Вик) дан Тойфель спасла от мук и смерти и на кого – единственного – практически всецело полагалась, тоже оказался шпионом дан Глокты, следящим за Вик.

Лично мне кажется очень подозрительным неожиданное финальное появление Хильди в свите Байяза. Той самой Хильди, которая самозабвенно служила Орсо даже в заточении. Которой принц, а потом король задолжал кучу денег, которые она откуда-то брала на его траты. Хотя Байяз и говорит, что «эта многообещающая молодая леди, лишь недавно присоединившаяся ко мне», это не значит, что она не была ранее в длительной деловой командировке. Как Зури. Как Огарок. Вы же не думаете, что Хильди (будущая «Хильди дан Валинт» или «Хильди дан Балк») как-то шла-шла из Адуи и неожиданно набрела на Великую Северную библиотеку?

Слово преданный имеет два значения.

Претензия № 3

Как такой опытный и славящийся хитроумием воин, как Черный Кальдер, мог попасться в ловушку к Рикке? Зачем ему вести своих людей в Карлеон в самое неблагоприятное время года, когда «все реки вздуются, все броды будут по шею, все дороги превратятся в чертово болото»?

Но Черный Кальдер далеко не молод. Еще в самом начале «Немного ненависти», когда он пришел к Йонасу Клеверу, о нем сказано так:

«Кальдер снова пожевал губами с еще более кислым видом. Он вообще был что-то кисловат в последнее время, учитывая, сколько дала ему судьба – или, по крайней мере, сколько он сумел у нее урвать».

В последнем романе он и сам говорит, что устал, и «из уголков его глаз разбежались глубокие морщинки». На протяжении всей трилогии он не может управлять своим неукротимым сыном. Но неизменно твердит, что чрезвычайно им дорожит и связывает с ним будущее Севера. Понятно, что получив Стура, он бы обманул Рикке, в Долгий Взгляд которой он не особо верит (нам показали ряд колдунов-шарлатанов). Но она на его глазах перерезала горло его сыну и сбросила тело стены – в том самом месте, где убили и сбросили со стены его отца Бетода.

Ловушка была сработана искусно. Ссора с Гвоздем и его уход со своими людьми была публичной, на виду всего города, а не только одной лишь Корлет. И оскорбления при этом прозвучали в обе стороны весьма унизительные.

Она вдрызг разругалась с Изерн-и-Фейл и рассталась с нею, свидетелем чего «случайно» стал первый маг Байяз, которого она тоже оскорбительно отправила на три буквы. И он – очень чувствительный, кстати, к оскорблениям – разозленным пошел к Кольдеру.

И наконец, «пришло известие» про Гвоздя:

— Он явился с четырьмя сотнями карлов. Взял Бадлхей, что на речке. Убил троих человек и сказал, что деревня теперь его. И сказал, что Уфрис тоже будет его.

И Рикке была «вынуждена» отправить воинов в Западные долины, «уповая» на то, что «на дорогах к Керрагому все еще полно снега», поэтому Кальдер не скоро выступит против нее.

И когда же Черному Кальдеру выступать, как не во время «труднопроходимых» дорог? Это ли не хитроумие с его стороны? Когда крепость, занятая Рикке, оказалась практически без защиты (информацию о Гвозде он как бы ненароком проверил у Клевера):

Помнится, при переходе Александра СУВОРОВА через Альпы «множество людей, лошадей и вьюков погибло, сорвавшись в пропасти», но французы нападения здесь не ждали, посчитав эти горные тропы непроходимыми. Хотя тоже, казалось, были опытными вояками.

План Рикке, конечно, был рискован. Это понимала и она сама и ее соратники:

— Ее план казался полным безумием, но он был таким смелым, что Гвоздь не смог отказаться.

— Весь план казался безумным. Безумным с начала и до конца. Никаких шансов, что такой хитрец, как Черный Кальдер, на него попадется (а это Черствый).

Но у Кальдера были свои сложности:

– Я собираюсь оказаться там прежде, чем она найдет себе подкрепление. К тому же Жилец Курганов начинает проявлять нетерпение. Если мы не подкинем ему подходящих жертв, он начнет убивать всех, кто попадется, прямо здесь.

В собравшемся из разных мест на битву войске, если слишком долго этой битвы нет, всегда возникают некоторые проблемы. При том, что Кальдер был полностью уверен в своем преимуществе в количестве воинов (и их действительно было больше даже в том случае, если бы Гвоздь, Черствый и Изерн не ушли), а по прибытию в Карлеон, естественно, озаботился разведкой:

— Если не считать пары Кальдеровых разведчиков, которых они поймали, и еще одного, которого они пристрелили, когда он пытался смыться, они пока что не сделали ровным счетом ничего (Это Черствый в засаде).

Так что убить сына прямо на его глазах именно в этом памятном месте было очень точной наживкой.

Претензия № 4

Лео дан Брок поглупел во второй книге, напав на Миддерленд.

Забавно, что читатели негодующие, что нет у АБЕРКРОМБИ положительных героев – каждый какую-нибудь подлость, да и сделает, в то же время тычут пальцем в недалекость Лео дан Брока. Но проявляется она, в частности, в его понятиях о чести:

– Отдать им Вестпорт? — Лео онемел от возмущения. — Мы сражались со стирийцами в трех войнах! И каких войнах!.. Мы должны быть безупречными! – Лео взглянул на портреты предшествующих лордов-губернаторов, неодобрительно взиравших сверху, словно обвинители в суде. – Чистыми и принципиальными! Если мы готовы пойти на что угодно, тогда чем мы лучше их? Мы должны поступать как должно!

Эти его слова сопровождаются авторским комментарием: «его уязвленный голос звучал хныканьем мальчишки, который обнаружил, что взрослые отобрали его игру и играют в нее по своим правилам, которые ему совсем не нравятся».

Быть взрослым в мире АБЕРКРОМБИ, это значит, ради результата не заморачиваться вопросами чести, морали, закона, общепринятых правил: победителя не судят.

Что же касается ограниченности Лео, в реальной истории было немало вождей, узурпаторов, восставших против них сподвижников, и далеко не все из них были ума палата. Даже победившие и потом правившие. Ум не помог Орсо выжить. В таком случае лучше было бы поручить войну Йонасу Клеверу – он и умен и военный опыт имеет. Но, подозреваю, в этом случае сражений не было бы вообще – он-то прекрасно понимает, что каждое из них – гигантский риск, даже если кажется, что все козыри – у тебя. Даже Черному Кальдеру его старший брат Скейл говорит накануне битвы в «Немного ненависти»:

— Зимой ты говорил мне, что мы выиграем войну весной. Весной – что мы выиграем летом. Летом ты говорил про осень. На прошлой неделе ты заверил меня, что мы победим сейчас.

А у Лео козыри налицо. При вторжении в Миддерленд его силы были вдвое больше сил Союза. При том, что Орсо в народе не популярен после бойни в Вальбеке — даже в столице, в чем Лео мог убедиться на параде в честь победы на Севере в конце первой книги. В городах Миддерленда – бунты ломателей, поэтому в каждом приходится держать усиленный гарнизон. Более того, произошло даже покушение народа на жизнь короля. А в Инглии, после того Союз так и не прислал подмогу, но зато направил требование увеличить денежные поступления в казну – к королевской власти относятся очень нелояльно.

Часть лордов из Открытого совета Союза готовы присоединиться к Лео, есть даже союзник из Совета Закрытого. А больше всех сделала для этой победы Савин дан Глокта, точнее Савин дан Брок. Именно она уговорила Стура Сумрака с его войском присоединиться к армии Лео и подсказала лордам Союза, как им легально получить право на собственное вооруженное ополчение. А без этих союзников, думаю, даже Лео не начал бы войну.

К тому же Орсо его публично оскорбил, приказав при всех вытолкать из Открытого Совета, а потом он выяснил, что король спал с его женой.

У Лео были даже не просто шансы на победу, а эта победа у него, по сути, уже лежала на блюдечке. Даже после предупреждения Рикке. Но не сложилось. Как у Наполеона при Ватерлоо.

Некоторые читатели заявляют, что такой солдафон как Лео не смог бы стать популярным в Ассамблее после Великой Перемены – политика не его сфера. В ответ на этот довод достаточно посмотреть на отечественную госдуму: ум и политика далеко не всего ходят рядом: на первом плане там совсем иные качества.

Ну, а что касается его вероломства в третьей книге: это как раз то, чему на протяжении всей трилогии его учили окружающие: и он, наконец, внял. Умней при этом не стал. Но хватку приобрел. Ипполит Матвеевич тоже в первых трех четвертях известного романа ну никак бы не смог перерезать горло Остапу Ибрагимовичу: Бендер сам, собственными руками, вылепил его способным на это.

Претензия № 5

Как это вообще Занду дан Глокте пришло в голову поднять руку на Байязу: стоит Первому магу взмахнуть рукой…

То, что магия слабеет, мы слышали еще в «Первом законе». В «Эпохе Безумия» она ослабела еще сильнее. Даже из базовой трилогии мы знаем, что использование магии отнимает немало сил. Тогдашняя демонстрация своих возможностей, позволила Байязу еще много лет этой магией не пользоваться, добиваясь своего исключительно репутацией.

— А вы не могли бы устроить все это с помощью… – Орсо вяло повел рукой в сторону Дома Делателя, – …заклинания или чего-нибудь такого?

Байяз вздохнул, потом пожал плечами:

– Магия исчезает из мира, но, говоря по правде, большинство проблем всегда было гораздо проще решить несколькими хорошо выбранными словами. Или хорошо заточенной сталью.

К тому же, он более активно начал пользоваться иной магией: магией денег:

— Нас, магов, всегда интересовали возможности изменить мир. В прежние времена, в дни Эуса и его сыновей, лучшим средством для этого была магия. Но сегодня… – Сульфур обвел взглядом кипящее движением фойе и наклонился ближе [к Савин], словно собираясь поделиться секретом: – Я начинаю думать, что ваш способ даже лучше.

Банкирский дом «Валинт и Балк», за которым стоит Байяз, окутал финансовыми обязательствами практически весь Союз. Во время Великой Перемены восставшие взломали банк в столице и обнаружилось, что в хранилище банка денег нет и — судя по пыли – не было уже очень давно, а может, и никогда (тут вспоминается аналогичное открытие в романе Терри ПРАТЧЕТТА «Делай деньги!). Но «Валинт и Балк» и не требуются деньги: повсеместно используются их векселя. Бумажки! Чем не магия? И судя по видению Рикке, эта магия в будущем завоюет весь мир.